Папа Римский не одобряет мой стиль жизни

или

Rosenstolz снова хотят получать удовольствие

Rosenstolz снова здесь. После вынужденной трёхлетней паузы выходит их новый альбом "Wir sind am Leben".  АнНа и Петер сидят в своей студии в Берлине (район Кройцберг) и ждут, когда смогут закурить следующую сигарету. "Здесь вынуждены всегда много курить" - говорит АнНа. - "Здесь и сейчас ничего не меняется". АнНа замечает, что она хотела бы поговорить не только о проблеме психоэмоционального выгорания своего коллеги, поэтому мы лучше поговорим об Эми Уайнхаус, их творческой дружбе, Берлине и Папе (Римском).

Welt Online: Для начала три самых важных вопроса: как ваши дела? Как прошёл отпуск? Вы сейчас влюблены?

Петер: Сегодня у меня всё прекрасно, отпуск я провёл в Италии. Это было супер. И я люблю свою кошку.

АнНа: У меня тоже всё хорошо, я не была в отпуске и я влюблена постоянно.

Господин Плате, Вы провели своё свободное время в Лондоне, приезжала ли к Вам АнНа?

АнНа: Неее, что мне делать в Лондоне?

Петер: Я уехал в Лондон в спешном порядке не... не для того чтобы быть подальше от АнНы, скорее, чтобы навести порядок в своей жизни. Но сейчас это звучит очень драматично.

Каковым было возвращение из Лондона?

Петер: В январе я вернулся окончательно и с тех пор я здесь. Это совершенно новый опыт, после которого ранее мы были постоянно в пути.

Каковы последствия нового начинания? Больше никаких больших концертов?

АнНа: Мы задумывались об этом. Когда придёт время. Что мы вместе сейчас делаем по-другому, это то, что мы das Tempo etwas mehr rausnehmen, uns nicht mehr so durchhetzen. Создание музыки может быть смертельным. 

Петер: Это чуть-чуть причиняет боль. Естественно, мы были бы более идеальны под девизом: "Всё супер и завтра всё снова продолжится". Тогда я бы снова сразу стал всем. Мы сделали вывод, что снова хотим получать удовольствие.

То есть альбом вылился из удовольствия?

АнНа: Мы действительно не планировали писать альбом. То Ульф пришёл с песней, потом Петер, но откровенно говоря, оба не умеют так здорово петь, и тогда они спросили меня не хотела бы ли я попробовать... Сразу после десятой песни мы в итоге подумали, а не должны ли мы сделать альбом.

И сразу так пафосно: "Мы живы" (Wir sind am Leben)?

Петер: Заглавная песня должна была быть написана в Берлине. Я хотел прилететь сюда из Лондона, но мой рейс был отменён из-за облака пепла (прим. - во время извержения исландского вулкана Эйяфьятлайокюдль). Тогда я вернулся в свою квартиру и задал себе очень много вопросов, которые сложились в одну песню.

Песня звучит так, как после оглядки назад, некий итог?

Петер: Спустя 20 лет мы вместе оглядываемся на годы назад, да. Наши начинания были очень неровными. Три наших первых альбома в той или иной степени были провальными, четвёртый тоже немного... однако мы выступали на сцене...

АнНа: Да, но ты помнишь, нам тогда было всё равно, не так ли? Мы просто хотели стоять на сцене и получать удовольствие.

Где вы были, когда умерла Эми Уайнхаус?

АнНа: Я была дома и прочитала об этом в титрах по телевизору.

Петер: Я подумал только, что она делала по-настоящему хорошую музыку и это печально, что, по-видимому, там не было никого, кто смог бы её остановить или вытащить из этой беды.

Скажите, вы друзья на самом деле? Ваши прежние высказывания противоречивы...

АнНа: Ну, мы часто видимся, но ничего вместе не предпринимаем (не делаем совместных дел на досуге). Например, мы ещё никогда не были вместе в кино.

Петер: Верно. Хотя, в самом начале были мы однажды на дискотеке, ты ещё помнишь?

АнНа: Аа! В "Busche", где меня обокрали. Ужасно... Сегодня в клубы я совсем не хожу. Лучше потанцую дома. Когда я целый день нахожусь в окружении людей, вечером мне хочется побыть одной. Мне не нравится, когда вокруг меня полно народу.

Так что никаких выходок? Как вам пришла строчка: "Я лежу в пепельнице" (Ich liege im Aschenbecher)?

Петер: Со мной так и произошло: я курил в постели - никто не должен этого повторять - и на самом деле утоп в пепельнице. Мне было смешно и я записал в блокнот: "Я лежу в пепельнице".

Это самая личная Ваша песня на диске?

Петер: Да, она подводит небольшой итог, т.к. в 1994 мы написали песню "Сигарета после" (Die Zigarette danach), которую исполнил я.

АнНа: Ха! Песни про курево поёшь именно ты, потому что тебе можно при этом курить. Бесстыдство! (прим. а сама-то :-) )

В последней песне звучит: "Хоть я и стал старше, но не исправим(-а) / не стал(-а) чище". Альбом также и об очищении/исправлении?

Петер: Я сделал для себя заключение, что я так же любопытен, как и раньше. Ничего не меняется.

АнНа: Прежде всего, нужно ли исправляться/очищаться? Необходимо ли это?

Папа (Римский) сказал бы так, он вот только был в городе. Что Вы скажете?

АнНа: Ничего. О папе я говорю только со своими друзьями.

Петер: Почти на каждом концерте Rosenstolz я говорил о Папе. Потому что он не одобряет мой стиль жизни. Позиции, которые он представляет относительно презервативов, абортов, самоопределения - при любом другом государственном деятеле наша политика предъявляла бы более высоки требования. 

Перевод RadioCat